Трейлер (Youtube)

• Экранизация по произведению: Невил Шют
• Некоторые улицы австралийского пригорода Бервика, где проходили съемки, впоследствии были названы именами участников проекта: Гарднер-стрит, Шют-авеню, Крамер-драйв.
• Братья Стругацкие упоминают этот фильм в своей «Сказке о тройке» и «Далёкой радуге».
• Фильм упоминается также в романе Стивена Кинга «Нужные вещи». Он идёт по телевизору, когда одна из героинь, Нетти Кобб, расклеивает записки в доме Дэнфорда Китона. Этот же фильм хочет посмотреть после воскресной службы другая героиня, Вильма Джерзик.
• Фильм упоминается в первом томе романа Харуки Мураками «1Q84».

Оскар, 1960 год
Номинации:
Лучший монтаж
Лучший саундтрек для драматических/комедийных картин

Золотой глобус, 1960 год
Победитель: Лучший саундтрек
Номинации:
Лучший фильм (драма)
Лучший фильм, пропагандирующий мировое взаимопонимание
Лучший режиссер (Стэнли Крамер)
Лучшая мужская роль второго плана (Фред Астер)

Британская академия, 1960 год
Победитель: Премия объединенных наций
Номинации: Лучшая иностранная актриса (Ава Гарднер)

Время ещё есть... братья

1964 год. Последствия ядерной войны ужасны. С лица Земли один за другим исчезают города, страны, части Света. Лишь в Австралии ещё есть остатки жизни. Спустя несколько месяцев радиация доберётся и до Австралии. Люди обречены. Они бессильны помочь друг другу. Остались лишь воспоминания, сострадания и пустые надежды. На фоне общей трагедии показана жизнь отдельных людей.

Дуайт Тауэрс (Грегори Пек) - командир американской субмарины, прибывшей в австралийский порт. Война убила его семью. Но именно здесь, в Австралии он находит свою последнюю любовь - Мойру Довайдсон (Ава Гарднер).

Мойра находит своё утешение в бутылке джина. Мойра никому не нужна. В жизни у неё было много мужчин, но ни с одним она не нашла счастья. Она понимает, что впустую прожигала свою жизнь. А что теперь? Ни мужа, ни детей. А тут ещё жить остаётся какие-то считанные дни.

И вот она встречает Дуайта. И влюбляется в него с первого взгляда. Она со временем понимает, что это тот мужчина, которого она искала всю жизнь.

Лейтенант Петер Холмс (Энтони Перкинс) счастлив с женой Мэри (Донна Андерсон) и с их дочкой Дженнифер. Он понимает, что их счастье скоро закончится, так как ядерное облако уже не остановить. Ему страшно от того, что жена и ребёнок будут умирать в мурках от радиационного излучения. Петер находит в себе мужество достать ещё пока редкие таблетки смертельного снотворного.

Глаза героя Перкинса на протяжение всего фильма полны трагизма, страха и обречённости (блистательная роль!).

Профессор Джулиан Озборн (Фред Астер) - один из бывших мужчин Мойры. Он не смог удержать её возле себя. Однако жизнь сталкивает их вместе. Только вот взаимных чувств уже нет.

Джулиан как никто другой понимает трагедию человечества. Он - учёный-физик и прекрасно знает, что немалая часть вины в ядерной войне исходит от них самих, придумавших это страшное оружие.

Единственное утешение, которое осталось у Джулиана - автогонки. Он покупает старенькую гоночную машину, тренируется, участвует в гонках и выигрывает их. Эта победа даёт ему поверить в себя. Он давно хотел выиграть гонки. И теперь, когда тебе немного так осталось, ведь это так прекрасно - исполнить свою давнюю мечту.

Запомнился ещё один кадр.

Пастор читает проповедь горожанам, чтобы те не впадали в отчаяние. Тут же раздают появившиеся таблетки смертельного снотворного, а рядом стяг с надписью: «Время ещё есть... братья».

Уже в те годы - пятьдесят лет назад общество забило тревогу о том, что нужно уничтожить ядерное оружие (или оно уничтожит весь мир). Однако тогда ядерную войну удалось избежать. Но ядерное оружие существует и по сей день. И оно наготове... Но ещё можно предотвратить катастрофу.

Время ещё есть... братья!

10 из 10

Ян Окалита

Долгое прощание

Смертны нации, культуры, произведения искусства. Но шутим мы, работаем, дружим с бессмертными, на бессмертных женимся, бессмертных мучаем и унижаем (Клайв Льюис)

Капитан американской подлодки Дуат Тауэрс, всем своим видом демонстрируя замкнутую мужественность, сходит на далекий австралийский берег. Вечеринка в окрестностях Мельбурна: белые крылья яхт, солнечные часы блаженного ничегонеделанья, а потом, на темной террасе - едва знакомая женщина в халате с вышитыми розами, что мягко покачивается на шпильках и доверчиво льнет к груди, источая запахи морской воды, горячей кожи, французского коньяка. Верный жене и уставу береговой службы, он уложит ее в постель, а после вернется на судно, где будет долго перебирать фотографии детей и бокал за бокалом пить неразбавленное молоко. Конечно, голливудский поцелуй на фоне заката неизбежнее апокалипсиса, но это не история любви. Для нее, как и для других долгосрочных проектов, слишком поздно. К январю альтернативного 1964-го северное полушарие обезлюдело под далекие разрывы кобальтовых бомб и писк счетчиков Гейгера, а южному - замедлившие распространение радиации пассаты дали несколько месяцев форы. Теперь они истекают, и остается только сажать нарциссы, удить форель, готовить молочную смесь для детей, допивать запасы марочного портвейна и танцевать под старые граммофонные записи - ждать конца.

Роман англичанина Невила Шюта в принципе отличается некоторой сюжетной аморфностью. В экранизации 1959 года она только усилилась, стала рельефнее и трагичнее. Здесь, в сущности, нет главного героя, протагонистов и антагонистов, идейных конфликтов, межличностного напряжения: человечество впервые действительно оказалось в одной лодке - время жаться друг к другу в поисках тепла. Нет и каких-то ярких событий, поворотов действия. Полноценная история предполагает развитие во времени, перед лицом же вкрадчивой смерти к прошлому нет возврата, будущего почти не осталось, и люди вязнут в своем коротком настоящем, застывают в нем. Львиная доля хронометража отведена разведывательному плаванию подлодки «Рыба-меч» вдоль берегов Северной Америки, но и это не привычная погоня за надеждой, а просто добросовестное устранение последних белых пятен, педантичное выполнение обязанностей, уже бессмысленных, но в силу своей привычности субъективно важных. Взгляд перископа скользит по пустым городам, Сиэтлу, Нью-Йорку, Сан-Франциско, совсем не подвергшимся разрушениям, но невыразимо далеким, выглядящим чуждо и причудливо, точно следы исчезнувшей марсианской цивилизации. Несколько пометок на карте, печальная улыбка - можно возвращаться в док для вечной стоянки и положенного по инструкции капитального ремонта.

Эта особенность ленты поначалу затрудняет ее восприятие, быть может, поэтому авторы недавнего австралийского ремейка пошли по пути упрощения, насытив сюжетную канву трагическими предательствами, героическими походами и картинами панического беспредела. Но, отвлекшись от надежд на сюжет, проникшись тягучим ритмом ускользающих дней, начинаешь замечать, насколько тонко и глубоко простроен фильм. Он подкупает очень важной для фантастики визуальной достоверностью и безукоризненной логикой событийных мелочей. Не уходя в флешбеки и текстовые пояснения, Крамер буквально несколькими кадрами обрисовывает масштабную картину бытовых и экономических перемен, а остальное добирает «случайными» видами, обрывками разговоров, неясными знаками, постепенно складывающимися в целостную картину угасания. Незаметно пустеют правительственные учреждения и дорогие клубы, догорают вечеринки, эпизодические персонажи, которых узнаешь не по имени, но в лицо, мелькают все реже, а потом и вовсе уходят, не попрощавшись. Мелодраматичные музыкальные фразы становятся все реже и неувереннее, пока не смолкают совсем, уступая место плеску волн и шороху ветра. Выцветают, теряют свое содержание прежде казавшиеся незыблемыми категории, и первой из них - вина. Теперь уже абсолютно неважно, кто чиркнул спичкой, кто первый нажал на красную кнопку. В конце концов, это было неизбежно с тех пор, как планета превратилась в крюйт-камеру.

Призыв задуматься, пока не стало слишком поздно, конечно, доминирует, во многом определяя облик картины. Но крамеровская антиутопичность подчеркнуто чужда манипуляции. Фильм тих, статичен и очень деликатен. Вопреки тому, что тема более чем располагает, в нем нет живописания ужасных подробностей, надрыва, отчаяния, даже собственно сцен смерти. Напротив - почти в каждом эпизоде чувствуется оттенок необъяснимой иррациональной беспредметной надежды, не позволяющей людям даже у самого края потерять волю к жизни, расчеловечиться, изменить себе. Режиссер препарирует нашу прямо причастную к минувшей катастрофе беспечность и слепоту, органическую неспособность души поверить в собственную смертность, смириться с ней. Человечество до последнего дня живет своими привычными мечтами, планами и радостями, а потом - нет, не вымирает, но уходит: поодиночке или маленькими группами отправляется в дорогу из обжитых мест, которые немного жаль покидать. Визжа покрышками, уносится по млечному пути «Феррари» Джулиана Осборна. Уходит в рейс - к далеким берегам Родины ли, в прошлое ли, на встречу с погибшей семьей - Дуайт Тауэрс. Светлой тенью следует за ним Мойра Дэвидсон. Пройдет еще год, на Земле угаснут последние островки электрического света, и некому будет заколотить окна опустевшего дома.

Эмили Джейн